Тирания неумолимой позитивности

Категория: Статьи и публикации

Создано 28.03.2018 12:16

Когда мы игнорируем неприятные эмоции, они в конечном итоге контролируют нас. А вот эмоциональная гибкость позволяет нам иметь дело с миром таким, какой он есть.

Мы оказались в плену ригидной культуры, которая ценит неумолимую позитивность вместо эмоциональной гибкости, истинной стабильности и процветания, говорит Сьюзан Дэвид, доктор философии, психолог факультета Гарвардской медицинской школы и автор книги «Эмоциональная гибкость». Когда же мы вытесняем неприятные эмоции в угоду ложной позитивности, мы теряем способность развивать более глубокие навыки, чтобы помочь себе взаимодействовать с реальным, а не воображаемым нами, миром. В этом разговоре с TED д-р Дэвид исследует, почему сложные эмоции необходимы для жизни, наполненной смыслом, и, да, даже счастья.

Сьюзен Дэвид, доктор философии: «В Южной Африке, откуда я родом, есть слово «саубона», на языке зулу означающее «привет». За этим словом стоит прекрасный и сильный смысл, потому что «саубона» в буквальном переводе означает: «Я вижу тебя, и, видя тебя, я привожу тебя в бытие». Так красиво! Только представьте, что вас так встретили. Но что нужно, чтобы мы увидели себя? Наши мысли, наши эмоции и наши истории, которые помогают нам процветать во все более сложном и наполненном опасностями мире?

Этот важный вопрос был в центре моей жизни. Потому что то, как мы взаимодействуем  с нашим внутренним миром, управляет всем. Каждый аспект того, как мы любим, как мы живем, какие мы родители и куда мы ведем. Традиционный взгляд на эмоции, как на хорошие и плохие, положительные или отрицательные, является ригидным. И ригидность перед лицом сложности является токсичной. Нам нужны более высокие уровни эмоциональной гибкости для достижения истинной стабильности и гармонии.

Традиционный взгляд на эмоции как на хорошие и плохие, положительные или отрицательные, является ригидным. И ригидность перед лицом сложности является токсичной.

Моя встреча с этим вызовом началась не в освященных залах университета, а в грязном и болезненном пространстве жизни. Я выросла в изолированных белых пригородах Южной Африки, страну и сообщества которой не хотели признавать. Которые отрицали. Это отрицание сделало возможным применение на протяжении 50-лет расистского законодательства, в то время как люди продолжают убеждать себя в том, что они не делали ничего плохого. И все же я впервые узнала о разрушительной силе отрицания на личном уровне, прежде чем поняла, что оно делает со страной, где я родилась.

Мой отец умер в пятницу. Ему было 42 года, мне 15. Моя мать тихонько сказала мне пойти и попрощаться с отцом, прежде чем я уйду в школу. Поэтому я поставила свой рюкзак и пошла вдоль по коридору, который вел туда, в сердце нашего дома, где мой отец умирал от рака. Его глаза были закрыты, но он знал, что я здесь. Рядом с ним я всегда чувствовала, что меня видят. Я сказала ему, что люблю его, попрощалась и отправилась в свой день. В школе я переходила от урока к уроку: от математики к истории, затем к биологии, в то время как мой отец выскользнул из мира. С мая по июль, с сентября по ноябрь я ходила с обычной улыбкой. Я не пропустила ни одного занятия. Когда меня спрашивали, как я, я пожимала плечами и говорила: «Нормально». Меня хвалили за то, что я была сильной. И я преуспела в этом «нормально».

Но вернемся домой. Мы боролись – мой отец не смог удержать свой малый бизнес во время болезни. И моя мать, одна, горюя о любви всей своей жизни, старалась воспитывать троих детей, в то время как кредиторы постоянно напоминали о себе. Мы чувствовали, что как семья мы финансово и эмоционально разорены. И я начала прятаться, изолироваться, причем очень быстро. Я начала использовать пищу, чтобы заглушить свою боль. Переедала и вызывала рвоту. Я отказывался принять всю тяжесть своего горя. Никто про это не знал, я думала, что в культуре, которая ценит исключительно позитивность, никто и не хочет об этом знать.

Продвигаясь за пределы эмоциональной ригидности

Но один человек не купился на мою историю победы над горем. Учительница английского в восьмом классе устремила на меня свои горящие голубые глаза, когда раздавала пустые записные книжки. Она сказала: «Пиши, что ты чувствуешь. Говорить правду. Пиши, будто никто никогда это не прочитает». Вот так меня призвали к тому, чтобы я признала достоверность своего горя и боли. Это был простой поступок, который стал ни чем иным, как революцией для меня. Эта революция началась с той чистой записной книжки 30 лет назад, которая задала тон моей жизни. Секретная, молчаливая переписка с самой собой. Как гимнаст, я начала выходить за жесткие рамки отрицания к тому, что я сейчас называю эмоциональной гибкостью.

Красота жизни неотделима от ее уязвимости: мы молоды до тех пор, пока не уйдем из этого мира. Мы сексуально прогуливаемся по улицам, пока однажды не осознаем, что мы невидимы. Мы натыкаемся на наших детей, пока однажды не понимаем, что сталкиваемся с тишиной, и тот, кто когда-то был нашим ребенком, теперь совершает свой путь в мире. Мы здоровы, пока диагноз не поставит нас на колени. Единственная определенность – неопределенность, и все же мы пока еще не можем с успехом использовать эту хрупкость. Всемирная организация здравоохранения сообщает нам, что депрессия сейчас является единственной ведущей причиной инвалидности во всем мире, опережающей рак, опережающей заболевания сердца. И во время больших трудностей, беспрецедентных технологических, политических и экономических изменений мы видим, как все больше и больше людей склоняются к тому, чтобы загонять свои эмоции в жесткие рамки.

С одной стороны, мы могли бы навязчиво размышлять о наших чувствах, застревающих в наших головах, цепляться за то, чтобы быть правыми, или страдать от предлагаемых нам новостей. С другой стороны, мы могли бы прятать наши эмоции, отрицать их и разрешать только те эмоции, которые считаются законными.

В опросе, который я недавно провела среди более чем 70 000 человек, я обнаружила, что треть из нас – треть! – осуждают себя за так называемые «плохие эмоции», такие как грусть, гнев или даже горе. Или активно стараются вытеснить эти чувства. Мы делаем это не только ради себя, но и ради людей, которых мы любим, к примеру, наших детей, – мы можем ненароком устыдить их за эмоции, воспринимаемые как негативные, тут же перейти к их замещению, и оказываемся не в состоянии помочь им увидеть эти эмоции как неотъемлемо ценные.

Тирания неумолимой позитивности

Нормальные, естественные эмоции сегодня рассматриваются как хорошие или плохие. И быть позитивным стало новой формой моральной корректности. Людям с онкологическими заболеваниями автоматически говорят, чтобы они держались. Женщинам, чтобы перестали быть такими злыми. Список можно продолжать. Это тирания. Это тирания позитивностью. И это жестоко. Просто беспощадно. И неэффективно. И то, что мы делаем с собой, мы делаем это и по отношению к другим людям.

Если есть одна общая черта в грустных размышлениях, контейнировании или ложной позитивности: все они являются жесткими решениями. И если есть один урок, который мы можем извлечь из неизбежного падения апартеида, то это то, что жесткое отрицание не работает. Оно неустойчиво. Для людей, для семей, для сообществ. И поскольку мы наблюдаем, как льдины тают, это неустойчиво для нашей планеты.

Но когда мы отталкиваем болезненные эмоции, чтобы воспринять ложную позитивность, мы теряем способность развивать навыки общения с миром таким, какой он есть в реальности, а не в наших ожиданиях.

Исследование эмоционального подавления показывает, что, когда эмоции отрицаются или игнорируются, они становятся сильнее. Психологи называют этот процесс усилением. Похоже на то, что чем больше вы пытаетесь игнорировать вкусный шоколадный торт в холодильнике, тем больше он «держит» вас. Вы можете подумать, что вы контролируете нежелательные эмоции, когда игнорируете их, но на самом деле это они контролируют вас. Внутренняя боль всегда возникает. Всегда. А кто платит по счету? Мы. Наши дети, наши коллеги, наши общины.

Не поймите меня неправильно. Я не против счастья. Мне нравится быть счастливой. Я очень счастливый человек. Но, когда мы отталкиваем нормальные эмоции в угоду ложной позитивности, мы теряем способность развивать навыки общения с миром, таким, какой он есть в реальности, а не таким, какой он есть в наших ожиданиях. Сотни людей рассказывают мне, что они не хотят чувствовать. Они говорят такие вещи, как: «Я не хочу пытаться, потому что я не хочу чувствовать себя разочарованным». Или «Я просто хочу, чтобы это чувство ушло».

«Я понимаю, – отвечаю им. – Но у вас цели мертвых людей». Только мертвые люди никогда не сталкиваются с нежелательными или неудобными чувствами. 

Только мертвые люди никогда не подвергаются стрессу, никогда не разбивают сердца, никогда не испытывают разочарования, которое приходит с неудачей. Неприятные эмоции являются частью нашего договора с жизнью. Вы не должны иметь значимую карьеру или воспитывать семью или оставить этот мир с верой в то, что это лучшее место без стресса и дискомфорта. Дискомфорт – это цена за вход в значимую жизнь.

Итак, как мы начинаем разрушать ригидность и воспринимать эмоциональную гибкость? Также как и я, будучи юной школьницей, когда я наклонилась над этими пустыми страницами, я начала избавляться от того чувства, что не должна была испытывать. И вместо этого начала открывать свое сердце тому, что я чувствовала. А это были боль. И горе. И потеря. И сожаление.

Как принять эмоциональную гибкость

Исследования показывают, что радикальное принятие всех наших эмоций – даже грязных, трудных –  является краеугольным камнем стабильности, процветания и истинного, подлинного счастья. Но эмоциональная гибкость – это больше, чем просто принятие эмоций, мы также знаем, что точность имеет значение. В своих исследованиях я обнаружила, насколько необходимы слова. Мы часто используем быстрые и легкие ярлыки, чтобы описать наши чувства. «Я напряжен/напряжена», – самый распространенный шаблон из всех, что мне приходится слышать. Но есть существенные различия между стрессом и разочарованием или стрессом и осознанием страха «я ошиблась/ошибся в профессии». Когда мы точно обозначаем наши эмоции, мы в большей степени способны различить точную причину наших чувств. И то, что ученые называют «потенциалом готовности», активируется в нашем мозгу, что позволяет нам предпринять конкретные шаги. Но не просто шаги, а шаги, правильные для нас. Потому что наши эмоции – это данные. В наших эмоциях уже есть подсказки для того, о чем мы заботимся.

Мы склонны не испытывать сильных эмоций к вещам, которые не значат ничего в нашей реальности. Если вы чувствуете гнев, когда читаете новости, эта ярость указывает на то, что, вероятно, вы цените справедливость и объективность – и возможность предпринять активные шаги для развития вашей жизни в этом направлении. Когда мы открыты трудным эмоциям, мы можем генерировать адекватные ответы.

Но есть важное предостережение. Эмоции – это данные, информация, но они не являются директивами. Мы можем проявлять свои эмоции и ценить их, не прислушиваясь к ним. Точно так же, как я могу показать своему сыну разочарование его малышкой, но не одобрить его идею, что он может отдать ее первому встречному в торговом центре.

Мы владеем своими эмоциями, а не они нами. Когда мы усваиваем разницу между тем, как я себя чувствую в воображаемой реальности и тем, как я действую в идентичной ситуации в реальности, мы прокладываем путь к собственной самости через наши эмоции. Итак, как же это выглядит на практике?

1. Когда вы чувствуете сильную неприятную эмоцию, не гонитесь за эмоциональными выходами. Изучите ее контуры, дайте проявиться ей в дневнике.

2. Что эта эмоция говорит вам? И постарайтесь не говорить «я», как-то:  «Я сержусь» или «Мне грустно». Когда вы говорите «я», звучит так, будто вы и есть эта эмоция. В то время как ты – это ты, а эмоция – источник информации. Вместо этого попытайтесь заметить это ощущение: «Я замечаю, что мне грустно» или «Я замечаю, что я злюсь».

Это важные навыки для нас, наших семей, наших сообществ. Они также важны для нашей профессиональной сферы.

В своих исследованиях, когда я изучала то, что помогает людям принести максимум результата в их работе, я нашла мощного ключевого посредника: индивидуальный ракурс. Когда людям разрешено ощущать свою эмоциональную истину, участие, творчество и инновации процветают в организации. Разнообразие – это не просто люди, это то, что внутри людей, в том числе и разнообразие эмоций. Самые гибкие, стабильные люди, команды, организации, семьи, сообщества построены на открытости для нормальных человеческих эмоций. Именно это позволяет нам ставить вопросы: «Что говорит мне моя эмоция?» «Какое действие приведет меня к моим ценностям?» «Что уводит меня от моих ценностей?» Эмоциональная маневренность – это способность быть со своими эмоциями, с любопытством, состраданием и особенно со смелостью предпринимать шаги, ведущие к вашим ценностями.

Эмоциональная маневренность – это способность быть со своими эмоциями, с любопытством, состраданием и особенно со смелостью предпринимать шаги, ведущие к вашим ценностями.

Когда я была маленькой, я могла проснуться ночью в ужасе от мысли о смерти. Мой отец успокаивал меня мягкими поглаживаниями и поцелуями. Но он никогда не лгал. «Мы все умрем, Сьюзи, – сказал он. – Естественно этого бояться». Он не пытался изобрести буфер между мной и реальностью. Мне потребовалось время, чтобы понять силу того, как он вел меня через эти ночи. Он показал мне, что мужество – это не отсутствие страха; мужество – пройти через страх. Никто из нас не знал, что через 10 лет он уйдет. И это время слишком дорого для каждого из нас и слишком скоротечно. Но когда придет время столкнуться с нашей уязвимостью, в тот момент, она спросит нас: «Вы проворны?» «Вы гибки?» Пусть в этот решающий момент в ответ будет безоговорочное «да». «Да», рожденное из диалога длиною в жизнь с вашим собственным сердцем. И через видение себя. Потому что, видя себя, вы также можете видеть других: единственный стабильный путь вперед в этом хрупком и прекрасном мире. «Sawubona».

Майндфул Стэфф, 2 февраля 2018 г. 

Фото и первоисточник https://www.mindful.org/real-gift-negative-emotions/

Перевод пресс-служба ССМ